Предполагается, будто все давно создано, сама земная история завершилась, и человек вот уже век сгорает в апокалиптическом пламени. Но вечной остается игра - облачение в нетленные одежды былых времен, - спасающая от смертной тоски безвременья. Если так, то Кузьмин - несравнимый мастер такой игры переодеваний, к тому же наделенный моцартовским слухом времени, и на этот раз он обряжается в изысканные платья жадного до наслаждений, падкого до всего сверхъестественного XVIII века.